Ей было лет двадцать пять, может быть, немного больше. У нее были прекрасные темно-карие, почти черные глаза и черные вьющиеся волосы. Она заразительно смеялась и прекрасно танцевала. Она была всеобщей любимицей, кавалеры менялись у нее с завидным постоянством. Она училась в каком-то невнятном университете, встречалась каждый вечер с подругами и каждую неделю, нарядившись в длинное вечернее платье, отправлялась в театр или на выставку живописи. Наверное, она была интересной и потрясающей, пленительной и живой - кажется, именно такие эпитеты фигурировали в очередном любовном послании ей... Но сейчас она не выглядела какой-то особенной. Искривленный в крике боли рот, из самого уголка скользит кроваво-красная нить, покрасневшие белки глаз, все лицо перемазано в слезах и пыли. Прекрасные волосы разметались по полу, еще несколько часов пытки - и часть из них станет белыми как снег. Каменный пол небольшой подвальной комнатки залит кровью, свисающая сверху лампа заливает все подрагивающим светом старой лампочки. Хрупкая девичья фигура мечется, пытаясь убежать от боли. На нежных изящных ручках видны переломы, синяки, спина покрыта сотней мелких порезов, а большую часть высокого бедра покрывает глубокий ожог, кожа покраснела, появились волдыри, и когда она мечется, они с отвратительным звуком лопаются, исторгая на свет желтоватую прозрачную жидкость. Наверное, у нее остались бы шрамы на всю жизнь. Если она выжила бы. Я с беззаботной улыбкой склоняюсь над ней и заглядываю в карие глаза. Несколько часов назад (а, может быть, дней. или часов. или целую вечность), в самом начале пыток я заглянул в ее головку. Дурочка искренне считала, что ее не будут убивать... Очевидно, считала, что похитителю понадобилось ее тело... На протяжении всего развлечения она громко кричала и металась, крича, угрожая, умоляя, захлебываясь в слезах и крови. Меня только раздражали слезные просьбы, и вскоре она только кричала. Я присел около девушки на корточки и, приостановив пытку, взглянул на нее, почти ласково провел рукой по ее щеке и шее. Глупая маленькая маггла. Она смотрела на меня, кажется, уже поняв, что живой не выйдет из этой маленькой комнатки. В карих глазах светился ужас - и один-единственный вопрос. Я скривился. Это была глупая жертва и глупое развлечение. Я непростительно расслабился и отвлекся от своей главной цели. Но, черт все дери, она была так похожа... Я тихо засмеялся и мягко произнес:
-Ты виноват лишь в том, что хочется мне есть, - и провел кончиком волшебной палочки по горлу магглы, шепнув - Sico!
Карие глаза закрылись навсегда, а я неторопливо снял заглушающее заклинание и вышел из комнатки. Кажется, края моей мантии были запачканы кровью, но это не имело никакого значения. Не имела никакого значения и остывающая в подвале девушка. Я почти сразу позабыл про нее, хотя на душе еще оставалось легкое парящее ощущение - я был властителями чужих жизней - и это чувствовалось как никогда остро, когда эти жизни были безжалостно оборваны. Я с наслаждением потянулся и взглянул на вышедшую из-за туч луну. Скорее всего, я не так долго провозился там, в подвале  вполне успевал на назначенную еще несколько недель назад встречу. Внимательно окинул взглядом окрестности. Никого. Ну да, квартал располагается рядом с магическими, колдуют тут часто, запрещенных заклинаний я не применял, да и Министерству... Мерлин, да ему дела нет до мелких нарушений закона - идет война. Да и колдовал я не своей палочкой. Так что внимание бдительных авроров не привлек. Но все равно, глупо бродить здесь, где одинокого странного путника может заметить любой простец (будь они неладны). Легкий взмах волшебной палочки, знакомый рывок около пупка - и вот я уже стою в Дрянн-аллее, около неприметной лавочки "Бакалея Тоббса". Широко известная в узких кругах лавочка. Я внимательно взглянул на циферблат часов. Час после полуночи. Замечательно, я почти вовремя - хозяин лавки не любил непунктуальных и скупых покупателей, но вежливым и щедрым мог продать практически любую информацию. Я толкнул старую, скрипучую дверь, которая, казалось, дышала на ладан, и вошел в бедно обставленную комнатушку. Стойка, несколько старых кресел, пропитанных насквозь пылью, запыленное зеркало, несколько шкафов, заполненных образцами товаров, которые невозможно было разглядеть за слоем пыли - вот и вся скудная обстановка. Впрочем, покупателей, которые сюда приходили, это нисколько не смущало, и старик Тоббс никогда не бедствовал. Через несколько мгновений ожидания в лавочку вошел невысокий полноватый волшебник в неряшливом костюме и  с отсутствующим взглядом бесцветных почти глаз. Тоббс взглянул на меня и проскрипел:
-Заказ три-двести. Стоимость - две сотни галлеонов.
Я молча достал из кармана мантии мешочек с монетами и положил его на прилавок. Хозяин лавки так же молча положил на темное полированное дерево старой стойки запечатанный восковой печатью конверт. Я взял конверт и молча вышел из душной, пропахшей временем и чужими тайнами лавки. На улице, не отходя от старого крылечка далеко, разорвал его и отбросил конверт в сторону. Руки лихорадочно подрагивали, и я впился тяжелым взглядом в ровные строчки. Ну да, мальчишка Нотта не лгал отцу - теперь у них на самом деле преподавала профессор Лестрейдж. Лицо перекосилось в судороге ненависти. Предательница чертова. И Снейп туда же. Даже мой дражайший братец - был ли он верен идеям, за которые мы душу дементорам отдавали? А Грейбек, крыса, оба Кэрроу - были ли верны они? А остальные, не из внутреннего круга? О, они были так отважны и смелы когда дело Повелителя побеждало! И где они сейчас? Убежали, как последние крысы, как только его тела не стало. Но ничего. Придет и их черед. Я доберусь до клятвопреступников рано или поздно - и тогда никакие соображения не помешают мне развлечься с ними как следует, не жалея времени и они пожалеют о том что появились на свет в худшем из миров. Но сперва нужно было расправиться с Беллой, которая казалось такой верной и преданной, которая наверняка для оставшихся на свободе после первой войны Пожирателей символизировала верность Повелителю.. И вот эта чистокровная тварь решилась... Руки медленно подрагивали, когда я поджигал бумажки, а мысли беспорядочно метались, пытаясь представить каким образом можно было... проникнуть в школу и каким оружием проще всего отрубить голову предательнице, для того что бы принести ее на блюде моему господину. Наверное, проще всего аппарировать к барьеру и после пешком дойти до школы, ходы и секреты которой я прекрасно знал. Наверное, лучше всего будет использовать оборотное зелье - выманить кого-то из студентов или преподавателей и вернуться в школу в личине. Но это требовало времени... и терпения. И если первого у меня было в достатке, то вот со вторым возникали, кажется, проблемы... Я поднял палочку для того, что бы аппарировать и паралельно размышлял - где была Беллатрисса Лестрейдж в тот период времени, что ее не могли найти "шептуны" Тоббса.